Rzeczpospolita: На каком этапе находится польское следствие по делу катастрофы под Смоленском?

Анджей Серемет: Следствие находится на середине пути: я имею в виду не столько временной контекст, сколько объем собранных материалов. Следствие сможет обрести дальнейшую динамику после того, как мы получим необходимые документы, которые ожидаем от российской прокуратуры.

- О каких документах идет речь?

- Протоколы вскрытия, протоколы, касающиеся правил навигации и организации аэродрома, а также вещественные доказательства – обломки самолета и оригиналы записей "черных ящиков".

- Это ключевые материалы?

- Да, эти доказательства будут иметь ключевое значение для окончательных выводов следствия.

- Установлен ли срок, когда эти материалы будут переданы?

- Что касается протоколов вскрытия, это стало предметом моего пятничного разговора с прокурором Юрием Чайкой. Я получил заверение, что он обратится по этому вопросу к своему заместителю Александру Бастрыкину, который занимается этим следствием. Что касается второй группы документов, мы получили предварительное подтверждение, что они войдут в комплект материалов, который будет передан Польше в следующую очередь. Это может произойти уже во время визита в Польшу прокуроров российской Генеральной прокуратуры, который запланирован на 14 октября. Что касается третьей группы, то есть вещественных доказательств – "черных ящиков" и обломков самолета, то они до настоящего времени находились в ведении Межгосударственного авиационного комитета (МАК). Российские прокуроры также не имели к ним доступа. Раз МАК уже завершил исследования, мы рассчитываем, что они будут переданы российской прокуратуре, а та предоставит к ним доступ нам.

- Раз следствие находится на середине пути, то, значит, ни одна из четырех принятых изначально версий следствия еще не исключена?

- Что касается версий причины катастрофы, мы придерживаемся прежней формулы следствия. Только, если говорить о покушении – одной из этих четырех версий, мы не обнаружили ничего, что могло бы ее подтвердить, поэтому данная версия стала менее вероятна. Разумеется, она не будет исключаться, пока следствие не завершится.

- Россияне передали целую массу документов. Они уже переведены?

- Мы заканчиваем перевод.

- Каков статус обломков самолета? Рассматривает ли их прокуратура как вещественное доказательство?

- Обломки имеют для следствия существенное значение, они будут признаны вещественным доказательством. Но чтобы так произошло, они должны вернуться в Польшу. Сейчас, по моей информации, они продолжают находиться в ведении МАК. Я думаю, после того, как комитет завершит расследование, сотрудничество между российской и польской прокуратурами станет более активным. Обломки окажутся в руках российских следователей, а в результате возможность передачи вещественных доказательств станет более вероятной, чем сейчас.

- Когда была подана просьба об обеспечении безопасности обломков самолета?

- Сразу же после катастрофы, а потом в августе.

- Почему россияне не считали обломки вещественным доказательством?

- Считали. МАК их изучал. А российская прокуратура не могла это сделать, поскольку это вещественное доказательство было у МАК. Поэтому все, что касалось обломков, находилось в ведении этой организации. Мы даже слышали со стороны российской прокуратуры такие объяснения, что якобы вопрос ограждения обломков или какая-либо деятельность по обеспечению их сохранности зависит от МАК, и они в связи с этим не могут ничего сделать.

- Допущенные россиянами недочеты по защите обломков самолета - это злой умысел?

- Я так не думаю. Я лично считаю, что они подходят к этому делу менее эмоционально, чем мы, и вкладывают в это меньше чувств.

- Но ведь обломки – это важное вещественное доказательство, нельзя сводить это к отсутствию эмоций.

- Разумеется, если подходить к делу профессионально. Поэтому эти упущения вызывают у нас сильное беспокойство. Я обратился в правительство с просьбой оказать нам помощь в этой сфере.

- Вы подавали уже много таких заявлений с просьбой оказать помощь?

- Нет, так как не существует такой юридической формулы. Но я, разумеется, неоднократно обращался по телефону к представителям правительства с тем, чтобы были предприняты меры по защите обломков. Я знаю, что такие меры предпринимались. Результат от меня не зависит.

- На территории аэродрома несколько дней назад были обнаружены человеческие останки.

- Я уже не раз повторял, что при катастрофе такого рода, останки могут обнаруживаться еще долгое время спустя. Понятно, что все зависит от способа и качества исследования местности. В данном случае оно оказалось неидеальным.

- Когда будет подписан договор, который позволит улучшить взаимодействие польской и российской прокуратуры?

- Следует разделять два договора. Первый готовится министром юстиции и касается правовой помощи. В свою очередь мы, Генеральная прокуратура, хотим подписать соглашение на более низком уровне – меморандум. Я надеюсь, это произойдет 15 октября во время визита прокурора Чайки в Польшу. Меморандум позволит улучшить наше сотрудничество. Сейчас различные прокурорские контакты, например, телефонные, не имеют юридической основы. На самом деле, в такой ситуации россияне могут отказаться передавать материалы до момента, пока они не закончат следствие.

- Позволит ли меморандум нашим прокурорам вести следствие на территории России?

- Меморандум такой возможности не дает. Для этого нужен был бы международный договор. Генеральный прокурор не может заключать такие договоры.

- Каково состояние следствия на территории Польши?

- Завершение текущего этапа пока невозможно. Мы ожидаем от российской стороны документы и сведения, в частности, об объеме ответственности лиц, отвечающих за принятие самолета на территории Российской Федерации.

- Я спрошу еще об обвинениях.

- Они возможны. Однако напомню, что если прокурор хочет предъявить кому-то обвинения, он не может предварительно об этом говорить. Я повторю, это возможно, но это не означает, что они будут предъявлены. Нынешнее состояние следствия склоняет к таким осторожным формулировкам.