Джордж сказал, что, так как времени было ещё полно, нам предоставляется превосходный
случай приготовить шикарнейший ужин. Он сказал, что продемонстрирует нам высший класс речной кулинарии, и предложил состряпать из овощей, остатков холодной говядины и всяких прочих объедков -- рагу по-ирландски.
    Мысль показалась пленительной. Джордж набрал хворосту и развёл костёр, а мы с Гаррисом уселись чистить картошку. Никогда бы не подумал, что чистка картошки -- такое сложное предприятие. Это оказалось самой в своём роде серьёзной работой, в которой мне когда-либо доводилось принимать участие. Мы взялись за дело бодро, можно даже сказать, игриво; но пока мы покончили с первой картофелиной, от нашей беспечности не осталось и следа. Чем больше мы её чистили, тем больше шелухи на ней оставалось; когда мы срезали всю шелуху и вырезали все глазки, собственно картофелины не осталось -- во всяком
случае, ничего, достойного упоминания. Джордж подошёл и посмотрел на неё -- она была величиной с орешек. Он сказал: -- Это никуда не годится. Вы только всё гробите. Её нужно
скоблить.
    Мы начали скоблить, но оказалось, что скоблить ещё труднее, чем чистить. У этих картошек такие необычайные формы, сплошные шишки, бородавки и дупла. Мы усердно трудились двадцать пять минут, и отскоблили четыре штуки. Затем мы объявили забастовку. Мы сказали, что остаток вечера у нас уйдёт на то, чтобы отскоблить самих себя.
    Для того чтобы превратить человека в помойку, лучшего способа, чем отскабливание картошки, я не видел. Было трудно поверить, что шелуха, в которой мы с Гаррисом едва не задохлись,  происходит от четырёх картофелин. Это показывает, как много значат экономия и аккуратность.
    Джордж сказал, что класть в ирландское рагу всего четыре картофелины просто глупо, поэтому мы вымыли еще с полдюжины и сунули их в кастрюлю не чистя. Ещё мы положили кочан капусты и фунтов десять гороха. Джордж все это перемешал и сказал, что остается еще пропасть места. Тогда мы тщательно осмотрели обе корзины, выковыряли все остатки, объедки, огрызки, и высыпали весь хлам в рагу. У нас были ещё полпирога со свининой и кусок холодной варёной грудинки; их мы сунули тоже. Потом Джордж нашел полбанки консервированной лососины и опорожнил её в котелок.
    Он сказал, что в этом заключается преимущество ирландского рагу: можно избавиться от целой кучи ненужных вещей. Я выудил из корзины два треснувших яйца, и они тоже пошли в дело. Джордж сказал, что от яиц становится гуще соус.
    Я уже забыл остальные ингредиенты; знаю только, что ничего не пропало даром. Ещё я помню, как, уже ближе к концу, Монморанси, который проявлял к происходящему, во всех аспектах, большой интерес, куда-то ушел, с серьёзным и задумчивым видом, и вернулся,
спустя пару минут, имея в зубах дохлую водяную крысу. Явным образом, он также хотел внести в трапезу и собственный вклад; но с искренним ли стремлением, или намереваясь поиздеваться, сказать не могу.
    Мы провели обсуждение вопроса о том, класть крысу в рагу, или не класть. Гаррис сказал,  что с крысой всё будет нормально, если она перемешается со всем остальным, и что сгодится каждая мелочь; однако Джордж упёрся в отсутствие прецедента. Он говорил, что не слышал о том, чтобы в ирландское рагу клали водяных крыс, и что он, для большей верности, от экспериментов бы воздержался.
    Гаррис сказал:
    -- Если ты не будешь пробовать ничего нового, как ты узнаешь, что это такое? Вот такие как ты и тормозят мировой прогресс. Подумай, ведь кто-то однажды попробовал немецкую сосиску!
    Ирландское рагу имело ошеломляющий успех. Кажется, никогда в жизни я так не наслаждался едой. В этом рагу было что-то такое свежее, такое пикантное. Наши вкусовые рецепторы устают от старых, избитых вещей -- а здесь было блюдо с новой изюминкой, с таким вкусом, равного которому на Земле не было.
    К тому же оно было питательно. Как сказал Джордж, здесь было что пожевать. Горох и картошка могли быть и помягче, но зубы у нас у всех хорошие, так что это было не страшно. Что же касается соуса, соус был целой поэмой -- для слабых желудков, может быть, несколько тяжеловатой, но содержательной.