Страх - это тоже современное оружие запада. У нас в Латвии его очень эффективно использует местная, насажденная штатами, власть.
Не стоит забывать, что все кандидатуры на высокие государственные посты все годы независимости обязаны были получить одобрение в посольстве штатов. Выборы - лишь ширма для этих назначений. И перед каждыми из них в СМИ происходит совершенно беспрецедентное нагнетание этого страха перед Россией и русскими. Эти же технологии наблюдаем сегодня на Украине.

Страх, Виталий, бывает разный. Страшно смотреть на чужое безумие и страшно за свою шкуру - это какие-то совсем разные чувства.
И когда весь спектр человеческим эмоций пытаются втиснуть в прокрустово ложе "оружий Запада"... еще не то что бы страшно, но уже не по себе. Наблюдать. Это.

Могу привести такой пример: в маленькой Латвии существуют множество партий. Они постоянно возникают, преобразуются, сливаются и исчезают. Но даже в самой крупной из них состоит всего лишь несколько процентов населения.
Однако к власти допускаются всего несколько из них. А прошедшие через сито выборов условно называемые прорусские партии всегда остаются в оппозиции. Несколько лет назад некоторые из местных национальных партий пытались говорить о присоединении этих условно русских партий к коалиции, но прямой запрет на это действие из Вашингтона быстро положил конец этим настроениям.
Да, сегодня менее половины населения страны полностью или частично поддерживают сложившийся режим. Тем более, значительная часть жителей страны полностью лишена избирательного права.
Но именно страх заставляет имеющих право голоса голосовать на выборах за сохранение существующего режима. Не смотря на то, что этот режим все годы действовал вопреки интересам жителей страны.

Вот еще маленькая заметочка:
с момента заселения в этот дом моими соседями по лестничной площадке были в том числе настоящие латыши, причем, не простые. Он был племянником весьма уважаемого в латышской среде первого министра иностранных дел вновь образованного в начале прошлого века государства - Латвии. Который добился его признания в мире, за что его и уважают до сих пор.
А его жена была из простой крестьянской латышской семьи, из самого центра латышского менталитета - Курземе.
В сороковом году они подверглись репрессии и были высланы в Сибирь. Но в начале пятидесятых вернулись в Латвию, где он продолжил дипломатическую карьеру. У их семьи были многочисленные родственники, эмигрировавшие в сороковых кто в Швецию, кто в Германию, кто в Штаты, кто в Австралию. Что не мешало ему быть высокопоставленным дипломатом в латвийском дипломатическом корпусе. Работал в посольствах ЛатССР в различных странах.
  Но вот детей они не завели, мешал постоянный её страх перед возможными новыми репрессиями. Он ушел из жизни в середине девяностых, она - в нулевых. Отношения с ними у моей семьи были ровными, он, как истинный гуманитарий, не умел держать в руках молоток, не говоря о более сложных инструментах, и периодически обращался ко мне за мелкой хозяйственной помощью. Никаких национальных предрассудков между нами не возникало. А она регулярно ходила к моей маме за различной помощью.
Она по русски многое понимала, только совсем не говорила по русски, а вот он говорил почти без акцента. И смотрел тогда оригинальные российские телеканалы.
  Когда был введен институт безгражданства, почему то делали большие глаза от удивления - почему наша семья не стала гражданами.
  А самое интересное, что у неё страх перед русскими танками, русском вторжении и новыми репрессиями сохранился до последнего вздоха.
  И таких среди латышей достаточно много, тем более сейчас, когда им этот страх непрерывно и массированно внушают все латышские СМИ.